А я вспомнил в связи с этим удивительную историю, которую рассказала Лариса Герштейн на одном из своих концертов.
Лариса много времени дружила с композитором Исааком Шварцем. При это ни разу в жизни они так и не встретились. Но много говорили по телефону, Лариса пела ему, прижав трубка к уху...
Подружились они, когда Шварцу в руки попала пластинка песен Окуджавы, переведенные на иврит Ларисой и ей же исполненные. Позднее Шварц прислал ей партитуру Концерта "Жёлтые звёзды" для передачи в симфонический оркестр Израиля... Так вот история.
Как-то, когда они уже долго общались, композитор спросил ее.
- У меня к вам одна просьба странная. Мне одно воспоминание не даёт покоя всю мою жизнь, приходит по ночам... Когда я был ещё студентом, у меня был странный приятель, как-то связанный с гб. Как не знаю, он учился у нас в консерватории, но и как-то трудился на ниве доноса. И вот он однажды предложил взять меня в одно "страшно интересное место". Туда просто так не пускают, только по пропускам. И привел меня в помещение, где проходил закрытый суд над группой людей, которые пытались угнать самолёт в Израиль. Судили человека по имени Кузнецов. Ему присудили расстрел. И вся аудитория по пропускам эта серо-черная масса людей начала аплодировать. Я вышел оттуда совершенно раздавленный, "слепой и немой". Аплодисменты смерти, вы понимаете?..
Но почему-то я думаю, что он жив. Не могли бы вы его пазыскать? Я бы хотел удостовериться, что у него все нормально.
- Вы знаете, - после паузы ответила Лариса Герштейн, - я могу удостовериться. Этот человек действительно жив. И находится сейчас через стенку от меня в соседней комнате. Дело в том, что Эдуард Кузнецов мой муж. Вон он сидит, что то пишет в компьютере...
...Я услышала такое оглушительное молчание... Немота разразилась в трубке...
Лариса Герштейн — израильский политический и общественный деятель, бывший вице-мэр Иерусалима, певица, исполнитель песен Булата Окуджавы. К сожалению, ушла из жизни в начале того декабря.
А я все думаю, Исаак Шварц, музыка которого с детства и на всю жизнь, который..., которого..., тот самый Шварц 50 лет хранил в себе этот вопрос, эти аплодисменты смерти и ужас "серо-черной толпы", топчущей неизвестного ему человека, и вдруг так неожиданно нашел на него ответ. Ещё не было интернетов. В одном телефонном разговоре