Иваныч, не кашляй... Вот тебе две истории:
Много лет назад Чикаго фактически принадлежал Аль Капоне. Капоне не был известен чем-то достославным. Жестокий гангстер со шрамом на лице властно окутал Город Ветров смрадной паутиной контрабанды спиртного, проституции и заказных убийств. У него был адвокат
Много лет назад Чикаго фактически принадлежал Аль Капоне. Капоне не был известен чем-то достославным. Жестокий гангстер со шрамом на лице властно окутал Город Ветров смрадной паутиной контрабанды спиртного, проституции и заказных убийств. У него был адвокат
Сегодня, 4 февраля (в этом месяце по решению администрации два 4х февраля, а че, у нас в стране можно время туда сюда двигать), у Иваныча День Рождения!
Много слов сказали вчера в первый день 4го февраля, сегодня просто: Игорь, пусть у тебя еще будет много неожиданных сюрпризов. и пусть они не будут привязаны к датам и к официальным праздникам! Или не только к датам! Будь добр, бодр, борд и родб! И (не суетясь) - вперед!
Хохотуны
Подумал я, решив, ломая традиции, пойти на беспрецедентный шаг в свой день рождения и опубликовать шапку с сообщением о том, что Иванычу сегодня исполнилось 50 (ой бляяя...) лет. Ну-да обратно-то ведь не отмотаешь, так что давайте его поздравим, пожелаем, утешим и вдохновим...
с земляками. Вспоминали Иваныча. А что Иваныч? Продолжает трудится над чертежами ероплана. Позвонил днями, кричал, что я раньше времени аносировал его изобретение. Ему уже из Дойче-банка звонили, и из Сбера, хотят купить патент. Я сказал, чтобы Сбер гнал в шею, потому что жулье. А немцы они в воздухоплавании наравне с нами начинали, надо приглядеться. Короче поговорили. Еще Иваныч ляписа просил, хочет крылья ероплана сделать фотографическими, для площадных съемок. У меня нету, может у Глеба есть...
заходил Иваныч. Веселый такой. Загорелый. Рожа красная)) "Давай, - говорит, - ероплан построим и улетим отседа в Шубертово". И чертежи предо мною разложил красочные. Глеб хотел сфотографировать, но Иваныч так локтем прикрыл- "Авторское право мое, говорит, не нарушай". Свернул ероплан в трубочку и унес. Дорабатывать чертежи.
Сегодня День рождения у Иваныча! Иваныча Хангарской партии! Почетное звание было присвоено ему в связи с юбилейным переходом через
Клара, отдельно поздравляем тебя с этим великим днем! Ты -
- Фонарь возьмите, - сказал Славка маршрутной паре, собравшейся выходить из лагеря.
- Зачем? - ответил Иваныч. - У нас сегодня тут рядышком, мы быстренько.
Маршрутной паре, состоявшей из молодого специалиста Иваныча и студента Корыча, в этот день предстояло пройти по ручью недалеко от лагеря. Лагерь геологов был расположен на берегу Тихого океана. Сразу за палатками воздымалась горная гряда Валагинского хребта. С его вершин в океан впадали речки и ручьи. По руслам этих водотоков, ущельями прорезающих склоны гор, вторую неделю ходили в маршруты геологи одной из Камчатских партий. Район изучения в этом месте был не большой и работы уже подходили к концу. С точки зрения геологического строения, упомянутой маршрутной паре ничего нового обнаружить не поручалось - заверочный маршрут, подтвердить известные по предыдущим исследованиям отложения. Солнечный сентябрьский денек, не длинный подход к началу маршрута - мечта геолога!
Пройдя от лагеря по прибойной песчаной полосе до ручья Беломестный, Иваныч с Корычем пошли вдоль его русла. Первые обнажения скрывались за широкой полосой переплетенных кустарников, бурно разросшихся перед горной грядой. Преодолев их, маршрутная пара приступила к выполнению своей работы. Пройдя немного по ручью, они увидели преграждавший им путь водопад. Его облезли сбоку по скалистым обнажениям. Далее предстояло двигаться по дну ущелья. Русло ручья протекало по обнаженным породам, так называемой, Ветловской свиты. Среди толщи пород встречались более крепкие слои кремнистых песчаников, из-за которых в потоке воды образовывались бурлящие пороги. Переходя неширокое русло с одного берега на другой, молодые люди быстро продвигались верх по течению. Останавливались лишь на короткое время, что бы рассмотреть породы в обнажениях и отметить на карте пикеты. В середине рабочего дня устроили чаевку. Расположившись в уютном месте, развели костер, вскипятили котелок воды, заварили чай. Пообедали тушенкой и банкой сгущенного молока с галетами. За чаем Иваныч немного упорядочил записи в пикетажной книжке. После обеда продолжили маршрут. Закончили его только в восьмом часу вечера.
- А далёко мы с тобой упилили, - сказал Ивыныч своему напарнику, сверяясь с картой. - Слышь, Корыч, а вот смотри, на карте видно, что параллельно нашему ручью, вот за этим водоразделом течет другой ручей, по которому, если мы пойдем - быстрее окажемся в лагере. Что скажешь?
- Ну дык, ты начальник, ты и решай, - философский изрек Корыч.
На том и порешили - возвращаться по соседнему ручью, устье которого соблазнительно было ближе к лагерю. Поднялись на водораздел, прошли по березовой роще и спустились в ущелье соседнего ручья. Его русло было менее полноводным, чем у ручья Беломестный. Там устроили короткий перекур.
- Слышь, Корыч, а время-то - поджимает, скоро смеркаться начнет. Как полагаешь - успеем?
- Должны постараться, - ответил Корыч.
- Увлеклись мы сегодня, а дни в сентябре уже короткие. По карте мы сейчас здесь, - ткнул карандашом Иваныч
- Тогда погнали! - резюмировал Корыч и затушил окурок сигареты.
Забросив рюкзаки на спину, маршрутная пара продолжила движение теперь уже вниз по течению ручья. Ширина русла составляла метра четыре, глубина - по колено. Вдоль кромки воды была натоптанная медвежья тропа, перепрыгивавшая с берега на берег. По этой тропе и двигались геологи. Иваныч шел впереди и нервно поглядывал на часы. Он понимал, что из ущелья им необходимо выскочить до девяти часов вечера. Ровно в девять будет уже темно. А фонарь-то они беспечно не взяли. Вечер неуклонно надвигался, смеркалось прямо на глазах. Иваныч, оглядываясь на Корыч, и видя как быстро темнеет, то и дело переходил уже на короткие перебежки. Один раз он неловко поскользнулся на мокром камне и чуть не свалился в ручей.
- Ты это, Иваныч, не беги, - сказал идущий позади Корыч. - Если упадешь и, не дай бог, подвернешь ногу, то засветло мы уже всяко не выберемся. Давай- ка не суетясь.
- Понял, Корыч, нам бы только до прибойки засветло выскочить, а там мы и по темноте дойдем, - нервно дыша, отозвался Иваныч.
А темнота стремительно опускалась на дно ущелья. Хотя в сгущавшихся сумерках глаза постепенно адаптировались, но тропа уже просматривалась с трудом. В появившемся лунном свете буруны порогов выделялись своими гребнями. Вдруг, прислушавшись, Иваныч остановился.
- Слушай, Корыч, кажись уже близко. Слышишь - прибойка шумит? - сказал Иваныч, повернув голову.
- Да, слышу, - ответил Корыч.
И Иваныч, приободренный пошел уже по руслу, переступая широкими шагами буруны порогов. На очередном белом буруне, уже занеся ногу для следующего шага, Иваныч мысленно отметил, что этот порог несравнимо шире и мощнее предыдущих. И тут в последний момент он сообразил, что это не порог, а водопад, подобный тому, который они облазили в ручье Беломестном.
- Черт! - с криком шарахнулся назад Иваныч. - Корыч, это водопад!
Корыч посмотрел вперед через Иваныча. Перед ними вниз уходил мощный столб воды, с шумом заканчивавшийся где-то в темноте. Они стояли на самом краю водопада.
- Это не прибойка шумела! - изрек Корыч.
- Что будем делать?
И в это момент они осознали, что вокруг уже почти темно.
- А что делать! Облазить надо, - ответил Корыч.
- Как облазить, ничего же не видно?
- Ну, как-нибудь, потихонечку. Только не торопись, спокойно, - вселил слабую уверенность Корыч.
Что бы спуститься по краю водопада им пришлось потрать довольно-таки много времени. Не торопясь, на ощупь, цепляясь за дерн и кусты, по нескольку раз пробуя надежность опоры они в конце-концов спустились к подножию водопада. Найдя небольшую ровную площадку, они закурили в полной темноте. В свете огонька от сигареты Иваныч помотрел на часы.
- Ровно девять. Корыч, а ведь нам теперь ещё по этим куширям кустрника к прибойке выбираться как-то надо, - затягиваясь с нервной дрожью произнес Иваныч.
- На медведя бы не упереться, - вздохнул Корыч.
- Да уж, с нашим оружием (в их распоряжении была только ракетница). А давай будем песни горланить.
- Давай, что будем петь? - согласился Корыч.
- День победы.
И маршрутная пара двинулась по направлению к прибойке, громко запевая "День победы". Известная среди геологов истина - в темноте скорость продвижения увеличивается вдвое. Примерно через полчаса наши геологи наконец вышли к прибою океана, закурили и теперь уже спокойно побрели в сторону лагеря. Вскоре они увидели впереди свет фонаря.
- Наши встречают, - предположил Корыч.
Пройдя ещё немного, они встретились со Славкой, который шел навстречу.
- Я же говорил - фонарь возьмите, - вместо приветствия, как всегда флегматично сказал Славка.
Через пятнадцать минут маршрутная пара в составе партии пила чай в лагере у костра.
- Возвращаться лучше знакомой тропой, - глядя на огонь и затягиваясь сигаретой, поведал Иваныч.
- Зачем? - ответил Иваныч. - У нас сегодня тут рядышком, мы быстренько.
Маршрутной паре, состоявшей из молодого специалиста Иваныча и студента Корыча, в этот день предстояло пройти по ручью недалеко от лагеря. Лагерь геологов был расположен на берегу Тихого океана. Сразу за палатками воздымалась горная гряда Валагинского хребта. С его вершин в океан впадали речки и ручьи. По руслам этих водотоков, ущельями прорезающих склоны гор, вторую неделю ходили в маршруты геологи одной из Камчатских партий. Район изучения в этом месте был не большой и работы уже подходили к концу. С точки зрения геологического строения, упомянутой маршрутной паре ничего нового обнаружить не поручалось - заверочный маршрут, подтвердить известные по предыдущим исследованиям отложения. Солнечный сентябрьский денек, не длинный подход к началу маршрута - мечта геолога!
Пройдя от лагеря по прибойной песчаной полосе до ручья Беломестный, Иваныч с Корычем пошли вдоль его русла. Первые обнажения скрывались за широкой полосой переплетенных кустарников, бурно разросшихся перед горной грядой. Преодолев их, маршрутная пара приступила к выполнению своей работы. Пройдя немного по ручью, они увидели преграждавший им путь водопад. Его облезли сбоку по скалистым обнажениям. Далее предстояло двигаться по дну ущелья. Русло ручья протекало по обнаженным породам, так называемой, Ветловской свиты. Среди толщи пород встречались более крепкие слои кремнистых песчаников, из-за которых в потоке воды образовывались бурлящие пороги. Переходя неширокое русло с одного берега на другой, молодые люди быстро продвигались верх по течению. Останавливались лишь на короткое время, что бы рассмотреть породы в обнажениях и отметить на карте пикеты. В середине рабочего дня устроили чаевку. Расположившись в уютном месте, развели костер, вскипятили котелок воды, заварили чай. Пообедали тушенкой и банкой сгущенного молока с галетами. За чаем Иваныч немного упорядочил записи в пикетажной книжке. После обеда продолжили маршрут. Закончили его только в восьмом часу вечера.
- А далёко мы с тобой упилили, - сказал Ивыныч своему напарнику, сверяясь с картой. - Слышь, Корыч, а вот смотри, на карте видно, что параллельно нашему ручью, вот за этим водоразделом течет другой ручей, по которому, если мы пойдем - быстрее окажемся в лагере. Что скажешь?
- Ну дык, ты начальник, ты и решай, - философский изрек Корыч.
На том и порешили - возвращаться по соседнему ручью, устье которого соблазнительно было ближе к лагерю. Поднялись на водораздел, прошли по березовой роще и спустились в ущелье соседнего ручья. Его русло было менее полноводным, чем у ручья Беломестный. Там устроили короткий перекур.
- Слышь, Корыч, а время-то - поджимает, скоро смеркаться начнет. Как полагаешь - успеем?
- Должны постараться, - ответил Корыч.
- Увлеклись мы сегодня, а дни в сентябре уже короткие. По карте мы сейчас здесь, - ткнул карандашом Иваныч
- Тогда погнали! - резюмировал Корыч и затушил окурок сигареты.
Забросив рюкзаки на спину, маршрутная пара продолжила движение теперь уже вниз по течению ручья. Ширина русла составляла метра четыре, глубина - по колено. Вдоль кромки воды была натоптанная медвежья тропа, перепрыгивавшая с берега на берег. По этой тропе и двигались геологи. Иваныч шел впереди и нервно поглядывал на часы. Он понимал, что из ущелья им необходимо выскочить до девяти часов вечера. Ровно в девять будет уже темно. А фонарь-то они беспечно не взяли. Вечер неуклонно надвигался, смеркалось прямо на глазах. Иваныч, оглядываясь на Корыч, и видя как быстро темнеет, то и дело переходил уже на короткие перебежки. Один раз он неловко поскользнулся на мокром камне и чуть не свалился в ручей.
- Ты это, Иваныч, не беги, - сказал идущий позади Корыч. - Если упадешь и, не дай бог, подвернешь ногу, то засветло мы уже всяко не выберемся. Давай- ка не суетясь.
- Понял, Корыч, нам бы только до прибойки засветло выскочить, а там мы и по темноте дойдем, - нервно дыша, отозвался Иваныч.
А темнота стремительно опускалась на дно ущелья. Хотя в сгущавшихся сумерках глаза постепенно адаптировались, но тропа уже просматривалась с трудом. В появившемся лунном свете буруны порогов выделялись своими гребнями. Вдруг, прислушавшись, Иваныч остановился.
- Слушай, Корыч, кажись уже близко. Слышишь - прибойка шумит? - сказал Иваныч, повернув голову.
- Да, слышу, - ответил Корыч.
И Иваныч, приободренный пошел уже по руслу, переступая широкими шагами буруны порогов. На очередном белом буруне, уже занеся ногу для следующего шага, Иваныч мысленно отметил, что этот порог несравнимо шире и мощнее предыдущих. И тут в последний момент он сообразил, что это не порог, а водопад, подобный тому, который они облазили в ручье Беломестном.
- Черт! - с криком шарахнулся назад Иваныч. - Корыч, это водопад!
Корыч посмотрел вперед через Иваныча. Перед ними вниз уходил мощный столб воды, с шумом заканчивавшийся где-то в темноте. Они стояли на самом краю водопада.
- Это не прибойка шумела! - изрек Корыч.
- Что будем делать?
И в это момент они осознали, что вокруг уже почти темно.
- А что делать! Облазить надо, - ответил Корыч.
- Как облазить, ничего же не видно?
- Ну, как-нибудь, потихонечку. Только не торопись, спокойно, - вселил слабую уверенность Корыч.
Что бы спуститься по краю водопада им пришлось потрать довольно-таки много времени. Не торопясь, на ощупь, цепляясь за дерн и кусты, по нескольку раз пробуя надежность опоры они в конце-концов спустились к подножию водопада. Найдя небольшую ровную площадку, они закурили в полной темноте. В свете огонька от сигареты Иваныч помотрел на часы.
- Ровно девять. Корыч, а ведь нам теперь ещё по этим куширям кустрника к прибойке выбираться как-то надо, - затягиваясь с нервной дрожью произнес Иваныч.
- На медведя бы не упереться, - вздохнул Корыч.
- Да уж, с нашим оружием (в их распоряжении была только ракетница). А давай будем песни горланить.
- Давай, что будем петь? - согласился Корыч.
- День победы.
И маршрутная пара двинулась по направлению к прибойке, громко запевая "День победы". Известная среди геологов истина - в темноте скорость продвижения увеличивается вдвое. Примерно через полчаса наши геологи наконец вышли к прибою океана, закурили и теперь уже спокойно побрели в сторону лагеря. Вскоре они увидели впереди свет фонаря.
- Наши встречают, - предположил Корыч.
Пройдя ещё немного, они встретились со Славкой, который шел навстречу.
- Я же говорил - фонарь возьмите, - вместо приветствия, как всегда флегматично сказал Славка.
Через пятнадцать минут маршрутная пара в составе партии пила чай в лагере у костра.
- Возвращаться лучше знакомой тропой, - глядя на огонь и затягиваясь сигаретой, поведал Иваныч.
Сказала что сидит на даче, ждет звонка.
От того, что диск соскочил с грифа штанги и упал мне прямо на стопу ноги, боль я почувствовал сразу. Вообще, боль как ощущение имеет такие свойства - она приходит сразу, моментально, а уходит очень медленно. Так закончился мой опыт посещения тренажерного зала в спортивном комплексе на 8-ом километре г.Петропавловска-Камчатского. Кое-как добравшись до травмпункта, я прошел процедуру рентгенкабинета, после чего получил диагноз - перелом какой-то там плюсневой кости, гипс и грустный взгляд жены. Перелом был не страшный, кость пополам не переломилась, скорее - трещина, но расстройство. Дальше я мог валяться в своей комнате нашего малосемейного общежития для молодых специалистов. Передвигаться можно было, понятное дело, с помощью костылей, которые мне раздобыл мой друг и сосед по комнате Лёха. Изредка наведываясь в родную геологосъемочную партию, я получал сочувствующие взгляды коллег и всякие советы по скорейшему восстановлению. А студент Славка, который проходил у нас прошлым летом производственную практику, узнав о случившемся, даже написал в письме рекомендацию - набить на кончики костылей гвоздики для меньшего скольжения. Дело было в начале марта-месяца, и на улице был сильный гололед.
Гвоздики я так и не набил, так как передвигаться на большие расстояния не приходилось - помещение экспедиции располагалось в соседнем здании. А зря, как потом выяснилось. Через пару недель, согласно предписанию врача травматологического пункта, мне необходимо было отправиться в районную поликлинику. Сопровождать меня, конечно же, подвязался Лёха. До поликлиники микрорайона Сероглазка кое-как дошли пешком. По пути я пару раз чуть не навернулся на гололеде. Не упал благодаря стараниям Лёхи, который каким-то чудом держал меня всю дорогу на вытянутых руках за рукава куртки практически на весу.
В кабинете травматолога меня встретил недоброжелательный взгляд рыжего небритого врача, явно похмельного вида. Я протянул ему листочек, выданный мне в травмпункте и сказал:
- Вот...
- Что вот? И чего ты приперся? - сказал рыжий.
- Ну так в травмпункте сказали, что я должен явиться - заполучить больничный... - недоуменно ответил я.
- Ты как таковой, сам по себе мне, собственно, не нужен. Ясное дело, что за пару недель перелом не срастется. Нечего шляться в гололед по улице. Мог бы кого-нибудь вместо себя с этой бумажкой прислать. - Изрек травматолог. - Вот тебе больничный ещё на месяц, иди, лечись.
В коридор я вышел понурый. Ну а что? Где-то в глубине души была какая-то надежда, что меня все-таки осмотрят, быть может сделают повторный рентген, выяснится, что перелом уже сросся и домой я отправлюсь уже без гипса. В обратном порядке, с теми же опасностями мы с Лёхой поперлись в общагу.
Гипс мне сняли только через месяц. Ещё через месяц полностью пропала хромота и мы отбыли на полевые работы. После их окончания я и вовсе забыл о переломе.
Наступила следующая зима, я уехал на материк в очередной отпуск. Вернулся только к началу фавраля. В общаге бросил в своей комнате сумку и пошел к соседу поздороваться. Захожу к Лёхе и вижу "картину Репина "Приплыли" - на диване сидит Лёха, на ноге у него гипс, а рядом лежат знакомы костыли.
- Лёха, ты конечно же мне друг, - сказал я ему, - и мы с тобой все делим поровну, но перелом это уже как-то слишком!
В ответ Лёха только рассмеялся своей доброй улыбкой.
Через пару недель, на это раз Лёхе надо было идти в поликлинику. Но я-то уже опытный, знаю как и что в этом деле. Поэтому я Лёхе сказал:
- Нечего шляться в гололед по улице. Давай свою бумажку, я за тебя схожу - продлю больничный.
Прихожу в кабинет врача, а там вместо ожидаемого мною рыжего и небритого сидит худенькая женщина в очках.
- Вот, - говорю я ей и протягиваю бумажку.
Врачиха смотрит в протянутый листок, затем, поверх очков на меня, потом опять в листок, на меня и недоуменно произносит:
- А где, собственно, перелом?
- Не-ет, перелом не у меня! - с улыбкой знатока отвечаю я. - У моего друга, он дома лежит.
- ...
- Ну а чего ему по гололеду-то шляться?- уточняю я, предчувствуя, что схема сбоит.
Дальше последовал возмущенный монолог врачихи:
- Нет, ну вы на него посмотрите! Я двадцать лет работаю врачом, но такого ещё не видела! Один ломает ногу, а другой за него в больницу ходит! Ну это уже ни в какие ворота!
Оскорбленный в лучших чувствах я вышел из кабинета ни с чем. Пришел к Лёхе и сказал:
- Ты чё, самый хитрый? Давай-ка, пошли!
Теперь была моя очередь страховать Лёху. А гипс ему сняли так же через месяц.
Тогда у нас с ним многое было пополам.
Гвоздики я так и не набил, так как передвигаться на большие расстояния не приходилось - помещение экспедиции располагалось в соседнем здании. А зря, как потом выяснилось. Через пару недель, согласно предписанию врача травматологического пункта, мне необходимо было отправиться в районную поликлинику. Сопровождать меня, конечно же, подвязался Лёха. До поликлиники микрорайона Сероглазка кое-как дошли пешком. По пути я пару раз чуть не навернулся на гололеде. Не упал благодаря стараниям Лёхи, который каким-то чудом держал меня всю дорогу на вытянутых руках за рукава куртки практически на весу.
В кабинете травматолога меня встретил недоброжелательный взгляд рыжего небритого врача, явно похмельного вида. Я протянул ему листочек, выданный мне в травмпункте и сказал:
- Вот...
- Что вот? И чего ты приперся? - сказал рыжий.
- Ну так в травмпункте сказали, что я должен явиться - заполучить больничный... - недоуменно ответил я.
- Ты как таковой, сам по себе мне, собственно, не нужен. Ясное дело, что за пару недель перелом не срастется. Нечего шляться в гололед по улице. Мог бы кого-нибудь вместо себя с этой бумажкой прислать. - Изрек травматолог. - Вот тебе больничный ещё на месяц, иди, лечись.
В коридор я вышел понурый. Ну а что? Где-то в глубине души была какая-то надежда, что меня все-таки осмотрят, быть может сделают повторный рентген, выяснится, что перелом уже сросся и домой я отправлюсь уже без гипса. В обратном порядке, с теми же опасностями мы с Лёхой поперлись в общагу.
Гипс мне сняли только через месяц. Ещё через месяц полностью пропала хромота и мы отбыли на полевые работы. После их окончания я и вовсе забыл о переломе.
Наступила следующая зима, я уехал на материк в очередной отпуск. Вернулся только к началу фавраля. В общаге бросил в своей комнате сумку и пошел к соседу поздороваться. Захожу к Лёхе и вижу "картину Репина "Приплыли" - на диване сидит Лёха, на ноге у него гипс, а рядом лежат знакомы костыли.
- Лёха, ты конечно же мне друг, - сказал я ему, - и мы с тобой все делим поровну, но перелом это уже как-то слишком!
В ответ Лёха только рассмеялся своей доброй улыбкой.
Через пару недель, на это раз Лёхе надо было идти в поликлинику. Но я-то уже опытный, знаю как и что в этом деле. Поэтому я Лёхе сказал:
- Нечего шляться в гололед по улице. Давай свою бумажку, я за тебя схожу - продлю больничный.
Прихожу в кабинет врача, а там вместо ожидаемого мною рыжего и небритого сидит худенькая женщина в очках.
- Вот, - говорю я ей и протягиваю бумажку.
Врачиха смотрит в протянутый листок, затем, поверх очков на меня, потом опять в листок, на меня и недоуменно произносит:
- А где, собственно, перелом?
- Не-ет, перелом не у меня! - с улыбкой знатока отвечаю я. - У моего друга, он дома лежит.
- ...
- Ну а чего ему по гололеду-то шляться?- уточняю я, предчувствуя, что схема сбоит.
Дальше последовал возмущенный монолог врачихи:
- Нет, ну вы на него посмотрите! Я двадцать лет работаю врачом, но такого ещё не видела! Один ломает ногу, а другой за него в больницу ходит! Ну это уже ни в какие ворота!
Оскорбленный в лучших чувствах я вышел из кабинета ни с чем. Пришел к Лёхе и сказал:
- Ты чё, самый хитрый? Давай-ка, пошли!
Теперь была моя очередь страховать Лёху. А гипс ему сняли так же через месяц.
Тогда у нас с ним многое было пополам.
отмечает день рожденья! Наливает он вторую, вскроет баночку варенья, он Иваныч, недоступен для простых изысков мозга, он своим мозгищем крупен, сам дойдет до чебурека! Ох, ребята, не простую поручили мне задачу, он , Иваныч, ни в какую, все работает... Удачи! Игорь, желаем тебе, что бы тебе все удавалось... здесь! Ура!
... Первоначально я хотел написать чтоито вроде... Родился он в междуречье Кротоберегово в одна тысчя девяцот семнацатом году среди голых скал позднемелового происхождения с микроскойпом в одной руке, чашкой Петри в другой и геодезической рейкой в третьей... Но вовремя спохватился, что родился Иваныч только с двумя руками, хотя и с меткой необычайности в характере и голове... И не стал писать. С днем рождения, Игорь!