история, котоую нельзя забывать
Игорь Иванович работал в тех местах прошлым летом. Снимали площадь под стратегический объект. Населенный пункт Усть-Куйга.
Галина Вишневская (не супруга Ростроповича, просто однофамилица):
Я работала когда-то в Усть-Янье Якутии. Однажды, в конце 80-х, поехала в командировку, оказией на служебной машине с главным санитарным врачом Усть-Янского района Шлемским (имени-отчества, к сожалению, уже не помню…), очень порядочным и уважаемым человеком. По “летнику”, в Усть-Куйгу.
Примерно на середине пути его водитель о чем-то спросил у сидевшего рядом начальника, тот кивнул. Машина встала на обочине, врач открыл “бардачок”, достал бутылку водки, стакан и буханку серого хлеба, они с водителем вышли. Я, не понимая, что происходит, осталась в машине… Через минуту водитель подошел, спросил - “Не бойся…Не понимаешь - зачем..? А ты выйди, глянь”. Я вышла, подошла к краю дороги, “летника”, что вился по склонам сопок… На самом краю уже стоял наполненный водкой стакан, сверху - эта буханка. А внизу, ниже полотна дороги, вправо, влево стояли… остатки сторожевых вышек… Именно отсюда была видна котловина-распадок между сопками… Через него - “зимник”, по которому ездили зимой… А дальше - какие-то едва различимые белые точки. Врач сказал - это таблички… с номерами… иногда - с фамилиями, так хоронили конвоиров.
Их гнали из Усть-Куйги в Депутатский, 250 км, пешком, зимой, в -45… Каждый впереди себя катил автомобильную покрышку. На ночь останавливались, разжигали эти покрышки, жались к ним. Шлемский тоже был среди них, 17-летним…
Его отец был главным инженером какого-то завода, им дали еще одну комнату к существующей в коммунальной квартире на 4-х, а сосед, у которого было 6 детей и одна на всех комната, написал донос… Отца с матерью расстреляли, младшего 10-летнего брата отправили в детдом, а его - по этапу в Ян-Лаг…
Его, мальчишку, заключенные постарше толкали поближе к огню, сами садились сзади, спиной к спине… Утром крайних замерзших складывали в кучу, ставили таблички с номерами… Это вечная мерзлота, выкопать там зимой ничего нельзя. И этап шел дальше.
Примерно посередине, вот как раз там, где мы остановились, был стационарный лагерь, где и останавливались на несколько дней, чтобы конвой мог отдохнуть и смениться… Там стояли бараки просто из досок, и печки из бочек… После нескольких дней “отдыха” шли дальше. До места назначения доходила примерно четверть. Остальные так и оставались вдоль всего пути, с табличками рядом…
Врача спасли те, кто всеми силами толкал его поближе к огню…
Я первый раз видела, как большой, сильный, мужественный, седой уже человек стоял и плакал… Рассказывал мне это все, глядя туда, в долину, а по лицу катились слезы… просто катились.
Это нельзя забывать. Те вышки у меня в памяти навсегда. Как и пересыльный лагерь Ян-Лага у пос. Нижнеянск… С сохранившейся еще колючей проволокой, бараками с остатками зеленой краски, “буржуйками” в них, и исписанными на всех языках стенами… с фамилиями, именами, адресами… полустершимися. Оттуда никто никогда ничего не берет… и не заходят. Якуты местные говорят - “Нельзя. Там много боли. Там страшно”.
И мне страшно… Страна, допустившая ТАКОЕ, может сделать это еще не раз…
Комменатрии (2) Март 28, 2023 Главная